18 ноября – день кончины игумении Таисии, основательницы и первой настоятельницы нашей обители. Тогда, в 1826 году, сестры испытывали такую скорбь о своей духовной матери, что изобразили прощание с ней на необычной картине, которая может рассказать о матушке Таисии больше, чем любой исторический документ.
Картина эта, названная искусствоведами «иконой-эпитафией», написана не на дереве или холсте, как это чаще всего бывает, а на меди, по редкой, сейчас уже утерянной технологии. Где находилась она в монастыре – неизвестно, можно предположить, что в настоятельских келиях. Сестры возрожденной обители узнали о ней случайно: изучая альбом с работами уральских мастеров, одна из сестер, которая несет послушание в церковноисторическом кабинете, заметила необычную иллюстрацию. Подпись к ней заинтересовала еще больше: «Прощание сестер обители с игуменией Таисией и вид Ново-Тихвинского монастыря». Рядом значилось, что сейчас икона–эпитафия находится в запасниках Екатеринбургского музея изобразительных искусств. Так в летописи нашей возрожденной обители появилась еще одна нить, связывающая нас с теми монахинями, которые видели основание Ново-Тихвинского монастыря. И тексты, и живописные изображения иконы-эпитафии – настоящее открытие для истории нашей обители.
В верхней части картины изображен план Ново-Тихвинского монастыря. Сестры изобразили обитель необыкновенно подробно: можно различить зубцы чугунной ограды, деревья возле монастырского собора и даже монахинь, возвращающихся с богослужения в Успенском храме. Прощание с матушкой Таисии тоже запечатлено с удивительной точностью – видимо, память сестер сохранила все, самые тонкие детали скорбных минут прощания: казначея монахиня Серафима держит игуменский посох и четки почившей, помощница настоятельницы и ее будущая преемница, игумения Александра, опустилась на колени в изголовье. У нее в руках блюдо с золотым наперсным крестом матушки Таисии, пожалованным ей Императором Александром. Рядом за чтецким аналоем стоит еще одна сестра, в руках у нее – раскрытая Псалтирь. С другой стороны, в ногах почившей настоятельницы – еще несколько монахинь и священники монастыря.
Конечно, особенную важность представляют для нас тексты, помещенные на иконе-эпитафии. Для того чтобы расшифровать их, потребовалось немало усилий: текст довольно мелкий и сильно поврежден, кроме того, составлен он на церковнославянском языке – а о том, что в каком-либо слове стоят титла, часто приходилось догадываться только по смыслу. Расшифровку удалось выполнить специалистам из археологической лаборатории исторического факультета Уральского государственного университета. После расшифровки текст с иконы, на первый взгляд небольшой, занял четыре печатные страницы.
Когда, наконец, мы узнали, что передали нам столь необычным образом наши предшественницы, жившие два столетия назад, стало понятно: для нас эти тексты – настоящее сокровище. Здесь было и описание императорских даров, пожалованных игумении Таисии, и ее жизнеописание. Именно из этого текста сестры узнали, когда именно скончалась и была погребена игумения Таисия. Благодаря этому сейчас мы можем особо чтить ее память и совершать в день ее кончины заупокойные богослужения.
Но самым главным открытием для нас стало отношение к матушке Таисии ее духовных чад. Редко можно встретить такую скорбь о почившей настоятельнице, какая была у сестер. «Сих монахинь написаны сии плачевные причеты по духовной матери своей» - так начинается повествование о кончине матушки Таисии и ее погребении, которое продолжается как торжественный гимн усопшей. «О, достопамятная матерь Таисия, не видим ныне подобных тебе. Воистину была еси земной ангел, небесной человек. О, лоза истинная, о, леторосля масличная, о, изумрюта самоцветная, твоими неусыпными потами и многими трудами преславно процвела пустыня сия, яко крино Господне». В этих строках – то, что нельзя найти ни в официальной переписке, ни в отчетах о хозяйственной деятельности, ни в исторических описаниях…
Прочитав эти «причеты», каждый может понять, что игумения Таисия – не просто основательница монастыря с хорошими организаторскими способностями и предприимчивым умом. Нет, для сестер она была «возженной свещой», «духовным бисером», «теплой молитвенницей», «духовной наставницей», которая «матерскою любовию духовною поучала от златых уст, и от медоточного языка услаждала спасительным наставлением». Эти «причеты» можно сравнить с древними поминальными гимнами преподобного Феодора Студита, святителя Григория Богослова или «надгробным рыданием» по преподобному Паисию Величковскому, составленным его учениками.
«Притецем к тихому пристанищу, ко Господу Иисусу Сладчайшему, прольем пред Ним теплые молитвы из глубины души. Тебе, Спасе, молимся: Твоего сладкого причастия рабу Твою, мать нашу духовную, игумению Таисию сподоби: Ты бо за всех пролил еси крови Своей, Христе, и живоносною ценою мир искупил еси. Душу ея в обителех праведных, вкупе с святыми Твоими в небесные жилища [всели], в вечный покой и славу, в невечерние дни царствия Твоего…»