УРАЛЬСКИЕ СТАРЦЫ:
преподобноисповедник Игнатий (Кевролетин)

Перед вами зарисовки из жизни преподобноисповедника Игнатия, в схиме Иоанна (Кевролетина), уральского старца, подвижника и молитвенника. Подробное его жизнеописание можно прочитать в книге «Старчество на Урале», изданной в нашем монастыре.

…20 декабря 1907 года Церковь праздновала память священномученика Игнатия Богоносца. В этот день в Верхотурском Свято-Николаевском монастыре совершался постриг в мантию. «Прими, Господи, раба Твоего монаха Игнатия в духовный Твой двор…» — услышал новопостриженный. И если бы он обратился к своему небесному покровителю за наставлением, то, наверное, услышал бы те же слова, которыми тот вдохновлял на подвиг первых христиан.

— Снисходи ко всем, как и к тебе Господь, ко всем имей терпение в любви. Носи немощи всех, как совершенный подвижник. Умоляй всех, чтобы спасались. Говори с каждым, как поможет Бог.
— А если будут искушения, скорби?
— Стой твердо, как наковальня, по которой бьют.
— Трудно, отче Игнатие!
— Где больше труда — там больше приобретения…

«Раскаиваться перед советской властью не буду»

В лике святых старец прославлен как преподобноисповедник Иоанн: перед кончиной он принял схиму с этим именем. Но духовные чада помнят его как отца Игнатия, поэтому и в этой публикации он именуется так.

О первой половине его жизни известно мало. Родился в 1875 году в Тюменском уезде, еще в ранней юности стал сам зарабатывать на жизнь: служил матросом на барже, сплавлял грузы по Иртышу. Видимо, в эти годы Иван Кевролетин услышал в душе призыв: «Сыне, даждь Ми твое сердце» — и откликнулся на него со всей горячностью. Любовь к монашеству, которая возгорелась в нем с юности, пламенела в нем всю жизнь. Бесчисленные искушения и беды не могли погасить этого огня — наоборот, они, как хворост, сами сгорали в нем и лишь усиливали его жар.

В девятнадцать лет Иван стал послушником Кыртомской обители, неподалеку от Верхотурья, а через несколько лет пришел в Верхотурскую Свято-Николаевскую обитель под руководство преподобного Арефы (Катаргина). Именно отец Арефа заложил в молодом послушнике правильные духовные основы. Формула христианского преуспеяния известна с первых веков новозаветной истории: чтение Священного Писания и святых отцов, ревность к молитве, борьба с греховными помыслами и послушание опытному духовному руководителю. Вот эти делания, вкупе с природной рассудительностью и трезвомыслием, и сделали впоследствии отца Игнатия настоящим духовным старцем.

После закрытия монастыря отец Игнатий некоторое время служил в окрестных приходских церквях. Он поддерживал верующих, укреплял сомневающихся, учил терпеливо нести свой крест. Первый раз его арестовали в 1925 году, второй раз — через несколько лет, когда ему было уже под шестьдесят. Тогда, в 1932 году, на Урале шел процесс, по которому в качестве обвиняемых проходило около трехсот монашествующих, представителей духовенства и верующих мирян. Процесс носил характерное название — «Историческая гниль». Отца Игнатия, как одного из наиболее «гнилых» элементов советского общества, сотрудники НКВД, разумеется, не могли не заметить. На последнем допросе он держался точно по слову Игнатия Богоносца – «как наковальня, по которой бьют». На обвинения в том, что он враждебно относится к советской власти, ответил: «Для меня монашество важнее советской власти, и я был и являюсь врагом последней. Раскаиваться перед советской властью не хочу и не буду».

Этим ответом он сам себе подписывал смертный приговор. Но, на удивление, отца Игнатия не расстреляли, а отправили на три года в Нарымский край.

Подвижник благодушия

Из ссылки отец Игнатий вернулся в 1935 году, тяжело больным, у него были застужены внутренние органы. Но, несмотря на физическую слабость, он, как вспоминают духовные чада, всегда был удивительно бодр духовно, еще и утешал малодушных. Часто посещал монахинь в близлежащих селах, к нему тоже ездили. В этих селах было много сестер из разогнанных обителей, они объединялись в небольшие общинки и в это сложное время под руководством отца Игнатия продолжали вести духовную жизнь.

Больше всего в отце Игнатии поражала его способность не унывать, его неизменно бодрое, благодушное и даже веселое настроение во всех обстоятельствах жизни. Можно себе представить, сколько молитвенных трудов ему это стоило. Но как утешительна была эта его веселость для людей, которые в «самой свободной на свете стране» были измучены от постоянного страха и нечеловеческого нервного напряжения!

На ногах у старца были незаживающие раны, которые нужно было каждый день промывать. Над его кроватью вбили крюк, привязали полотенце, держась за которое, он подтягивался и садился. Однажды, когда отец Игнатий уже был прикован к постели, его сочувственно спросили:

— Тяжело лежать, батюшка?
— Так если лежать не буду, меня дрова колоть заставят, — ответил он, пряча улыбку.

К нему шло так много людей, что порой женщины, которые за ним ухаживали, просили посетителей дать старцу хоть немного отдохнуть. Но отец Игнатий в таких случаях был непреклонен: раз пришли, значит, есть нужда, надо принять, выслушать, помочь советом.

Многолетние аскетические подвиги и пережитые скорби очистили сердце отца Игнатия, и Господь сподобил его благодатных даров: прозорливости и предвидения будущих событий. Вот пример. Одна свердловчанка на работе (она трудилась в столовой) крала продукты. Как-то собралась к отцу Игнатию в Верхотурье, взяла с собой и «гостинцев» из столовой. Приехала. Идет к дому батюшки, а тот кричит:

— Закрывайте окна! Свердловские воры лезут!

Когда для чьей-либо пользы требовалось обличение, отец Игнатий часто обличал шуткой; если говорил назидание, мог сказать притчей.

Юродство ради Христа… и духовных чад

Многие верхотурцы считали отца Игнатия душевнобольным. Сам он не только не оспаривал подобные толки, но всем своим поведением будто хотел подтвердить, что это именно так и есть. Выйдет на улицу в женской одежде или что-нибудь еще такое вытворит, что люди только крутят пальцем у виска. И дома тоже чудил: порой в женский халат оденется, скуфейка набок, по сторонам два пучка волос торчат, шея голая — вышел умываться. При нем жили келейницами две монахини, и им требовалось большое терпение, чтобы выносить его причуды. Бывало, начнут что-то варить, он придет на кухню, кастрюли перевернет или водой зальет, а потом — быстро в келью, в одеяло завернется и лежит тихонько. Видели однажды, как он уговаривал кошку отдать ему кусочек хлеба — и уговорил. Подвиг юродства не только совершенствовал душу подвижника, но и берег его от очередного ареста. Что было бы, веди он себя по-иному? Ссылка и осиротевшие духовные дети. А так — кто его будет воспринимать всерьез, что с сумасшедшего возьмешь?

Но его юродство могло ввести в заблуждение кого угодно, только не тех, кто у него окормлялся. Все его чада знали о необыкновенной мудрости батюшки. Когда отец Игнатий обличал, наставлял, давал советы, то попадал, что называется, не в бровь, а в глаз. Видя устроение души посетителя, старец говорил то, что было нужно именно этому человеку и именно в этот момент, иногда отвечая даже на невысказанные мысли.

Его старческое служение имело свои особенности. Характерно, что многие из тех, кого он окормлял, либо уже были в постриге, либо стремились к иноческой жизни. И это естественно: в нем они находили живого носителя монашеской традиции. Отец Игнатий благословлял заниматься Иисусовой молитвой и всех учил, что самое главное в молитве — это внимание.

К своим постоянным духовным детям, особенно к монахам, отец Игнатий нередко бывал строг — с тем, чтобы они получили особенную пользу и награду от Бога. А со всеми прочими посетителями был необыкновенно мягок и снисходителен. Но и в том, и в другом случае чада получали от беседы с ним большое утешение. Примечательно, что отец Игнатий умел находить общий язык с самыми разными людьми. Сидя в лагере, он так покорил сокамерников своей любвеобильностью и простотой, что они искренне привязались к нему — а такое доверие в тюремном мире много значит.

Однажды был случай. К отцу Игнатию пришли воры; угрожают, требуют деньги, а он им: «Заходите, заходите, родненькие, что возьмете-то? Может, это еще возьмете? А чайку попьете?» И сам им все с любовью сложил и отдал. Слышать об этом просто удивительно: будто оживают сказания из древнего патерика о духоносных отцах-пустынниках.

Скончался отец Игнатий 27 января 1961 года. Его похоронили на верхотурском кладбище. А когда, после нескольких десятилетий безбожия, над Верхотурьем вновь вознеслись православные кресты и зазвучал колокольный звон, первый настоятель возрожденного Верхотурского монастыря перенес мощи отца Игнатия в его родную обитель. И сейчас к нему за духовной помощью снова приходят и монахи, и миряне, чувствуя, что его любовь к ним не только не угасла, но стала еще сильнее и нежнее.

Читайте также:
«Старчество на Урале»
Церковноисторический кабинет монастыря